Да я сдалась, идите нахуй
Никольская, расчехляй эльфятник, я залетаю к вам с сыном в притоны и таверны!

- Этот чёртов мир не терпит слабости. Чем мягче ты, тем больше вероятность того, что кто-то сможет бесцеремонно ударить по самому уязвимому месту, - Рыжая сидит у огня, то и дело шевеля поленья длинной обугленной палкой. Из костра летят снопы искр, а она тянет руки к огню, тепла ищет.
Внутри у неё тоже горит огонь. Он может быть ей и тем самым спасительным теплом, и яростью выжечь её саму дотла. Огонь может разгореться сильнее, стать разрушительной силой, а может едва-едва тлеть, но никогда - кануть во тьме. Пока он горит - она жива.

Ты давно могла бы осесть, остепениться. Заваривать чай в глиняном чайнике, взбивать подушки на кровати, читать по вечерам у камина, да не то тебе всё.
Может и хотела бы ты стать послабее, помягче стать. Может и убрала бы в ножны кинжал тогда, оскал спрятала. Ты же не дикий зверь, Эль. Неужели пропадёшь?
- Я - жена войны, - смеёшься ты. Я люблю звук твоего смеха; как жаль, что смеёшься ты редко. Как жаль, что в памяти твоим хрипловатым меццо-сопрано звучат только остроты и одна единственная фраза…
- Да пошли вы ко всем чертям, - в этом вся ты.
Зачем мир создал тебя такой, Рыжая? Нескладная, резкая, угловатая, маленького роста и узкая в плечах - да какой из тебя зверь, Алдониэль? Да куда тебе до плавного, гладкого шага хищника, до его медленных, с ленцой, движений?
Знаешь, в чём у тебя единственное сходство с ним, Рыжая? Во взгляде. Зверь, загнанный в угол смотрит так же; яростно, готовясь вот-вот к прыжку, но осознающий, что прыжок будет для него последним. Дело дрянь, Эль.
Дело дрянь.

Круглые голубые глаза с тяжёлыми веками, мешки под глазами; ты вообще пробовала спать и высыпаться? Задранные тёмные брови, недовольная складка между ними; ты не думала, что можно встречать собеседника без презрения? Вздёрнутый нос, усыпанный веснушками; может быть ты перестанешь морщиться? Маленький рот, острые белые клычки; ты можешь не поджимать губы постоянно? Длинные острые ушки, проколотые, наверное, с десяток раз; может ты уже снимешь эти серьги?
Я несу чушь. Если хоть что-то изменится, то ты перестанешь быть собой.

Ты была смешным ребёнком, Эль. Маленькая, круглощёкая, рыжая и веснушчатая. Счастливая. Ты ведь была счастливой, да?
Можешь не отвечать. У всех есть свои маленькие тайны.
И ты была смешным ребёнком, и твой старший братец Сэттис, не похожий на тебя, тоже. Вы росли вместе, но никогда и не думали, какая дорога ждёт дальше. Вместе или врозь? По прямой или по кривой?
Один за одного, око за око, да?
Чёрта с два.
Когда брат пропал, вы были вне себя от горя. Ещё бы. Ты ведь любила его, и мать любила его. О, это было настоящим ударом! Всё изменилось в один миг, и карточный домик рухнул, потому что судьба решила убрать несколько карт из его фундамента.
Тогда-то зверь первый раз посмотрел на мир так, как он смотрит на него сейчас. Тогда-то и случилось с тобой то, что и по сей день не даёт спокойно дышать.
Но не будем о трагедиях. Что была бы за жизнь, если бы в ней не было ни намёка на драму?
Ты не стала погружаться в пучину печали. В столице было спокойно, но вот за её пределами… Ты взяла старый меч-полуторник братца, плащ, лошадь, и устремилась туда, где за кровь платят кровью. Туда, где за свободу складывают головы. Это было не так и давно, да? Ряды добровольцев, одинаковые гербовые накидки. Вы - стражи мира и порядка. Вы - воины.
И ты, маленький зверь, воин.
С кем ты вообще дралась? Сама с собой, с теми, кто выше по званию, с теми, кто угрожал покою и чистому небу… Со всем миром. Но ты молодец, не сдала, рук не опустила.
А что до счастья… Да в чём оно вообще, это счастье?

Отредактировано Рыжая (2017-10-15 03:49:30)